на поверхность должны выступить такие количества полезных ископаемых и драгоценных камней, что равных этому запасов нет нигде в мире. Сам я с этим не справлюсь, а вы, или ваши отцы, может быть, что-то сделаете, чтобы вытащить Россию из того дерьма, в которое ее опустили. Мы, давайте сейчас не будем это обсуждать, но, видите, я как был романтиком, так им и остался, несмотря на наши прагматичные времена.

— Что ж, пошли по кругу, — сказал Петр, сидевший рядом с Чеботаревым.

Я обещал вам рассказать про себя и отца. Самое время. Наши папаши, — он кивнул на Ивана, — были обыкновенными инженерами, выросшими на заводе: сначала рабочий, потом мастер, потом инженер. ПТУ. Техникум. Институт. Три ипостаси. Но пришли новые времена.

Все разорились, а они вдвоем потихоньку все прихватили в свои руки, закорешились с мафиозными братками, и вот уже акционерное общество создали — Красноярскуголь. Вы знаете, какие страсти там кипели. Но наши папахены были ото всего вдалеке. Они всегда только делали деньги и заводили бесчисленное количество любовниц — это модно. Моя мать, женщина с характером, взбесилась, чуть не развелась с отцом, но опомнилась, и стала ему отвечать той же монетой. Едешь на дачку, и не знаешь: то ли отца с очередной пассией найдешь, то ли мать с молодым любовником. Вот я и подался к рокерам и хиппи. Они хоть честные, по-своему. Правда, единственное, чего я никогда не делал и Ивану не давал — никаких наркотиков. Тогда ты уже не человек.

— Петя, пожалуй, все сказал, — продолжил Иван, — только у меня мама умная и тихая. В доме у нас внешне — тишь и благодать, но по ночам я слышу, как мама плачет, и старается чаще спать в комнате младшей сестры, чтобы не оставаться одной. Поэтому я везде с Петром, кроме разных тусовок, такие развлечения не по мне.

Надя вздохнула и внимательно посмотрела на Чеботарева.

— Вот вы, Иван Васильевич, спрашиваете все время, как я такая настоящая сохранилась. Все очень просто. Вот у Лизы отец с матерью душа в душу живут, и ее тепличной вырастили. Чем кончилось — знаете. А мой отец ушел сначала, как разбогател, в дикий загул, а потом нашел себе двадцатилетнюю шалаву. Правда, на мой личный счет он положил немалые деньги, да и мама не пошла ко дну — открыла свое дело, но работает она много, а у нас бабушка два года умирала от рака. Первую половину дня сиделка в доме, а во вторую — я со школы, и к бабушке. Тут и уколы (отсюда и навыки), тут и перевернуть ее надо и покормить, и судно вынести, а еще ведь уроки. Только бабушка отмучилась — история с Лизой произошла. Мне дурить некогда было. И скажу вам честно, я о таком настоящем мужике как вы, всегда мечтала. Так что поступаю в Геолого-разведочный институт и все ваши планы осуществлять вместе будем. Хотите вы этого или не хотите.

Чеботарев смущенно улыбнулся и обнял Надю, почти не веря, что вот и его нашло счастье, которое он всю жизнь ждал, что этот самый Тунгусский метеорит затем и привел его в тайгу, чтобы он, наконец, встретил Надю.

Солнце погасло. Высыпали первые звезды. Никому не хотелось спать. Все сидели у костра, думая и о прошлом и о будущем.

° ° °

На следующее утро Чеботарев объявил за завтраком, что запланированные на день работы, отменяются. Надо передохнуть, прийти в себя. Особенно нуждалась в отдыхе Лиза. Ее баловали, вкусно кормили, несмотря на жару, заставляли сидеть у костра. Кто-нибудь постоянно удалялся в лес, и все приносили сосновые шишки, чтобы костер был, что называется, лечебным.

Этот день, проведенный в праздности и долгих разговорах, казалось, еще больше сблизил ребят.

Вспоминали приключения в штольне, таинственный «полет» Ивана, знакомство с Митяем. Особенно тепло — Портоса с Беней.

— А у меня на даче, — с хитринкой в глазах начал рассказывать Эдик, — две кошки и две собаки. Мы вместе гуляем. Собаки, правда, сторонятся, делают вид, что они тут главные: охранники и заступники, а кошки, зато всегда поближе к людям. Иногда, когда дождь и грязь, старая Мурка идет с нами, но по забору, наверху, чтобы лапки не замочить, а молоденькая Даша, ждет в беседке — зачем ей мокнуть, этого она не понимает. Если бы они могли говорить, как Портос и Беня, много бы историй мы услышали. Но в семье их так любят, что мы и без слов их понимаем.

— Везет тебе, Эд, — вздохнул Петр, — какие-то вы нормальные, а мой папахен совсем взбесился. Завел целую свору бойцовских собак — и вот радуется.

— А я, — сказал Иван, — только здесь впервые со всякой дикой живностью столкнулся. Раньше я был к животным равнодушен. Бегают, ну и пусть себе бегают, а сейчас приеду домой, хоть попугая заведу.

Девочки наперебой начали рассказывать о своих любимых кошках.

Чеботарев, слушая эту милую болтовню, думал про себя: «Какие ребятки чудные. Как же надо было им жизнь изгадить, чтобы они нашли себя только здесь, в тайге, столько пережив».

Никто не заметил, как исчез Эдик. Он неожиданно подошел к костру, когда Надя начала разливать только что сваренную уху, держа одну руку за спиной. Потом, волнуясь, наклонился к Лизе.

— Это тебе.

И преподнес девушке роскошный, благоухающий букет таежных цветов, собранных где-то вдоль берега.

— Какая красота! — воскликнула Надя.

Лиза засмущалась и тихо сказала:

— Спасибо. Это самые красивые цветы, какие я видела в жизни.

— Теперь у тебя на столе всегда будет стоять букет цветов, — уверенно ответил Эдик.

«Дарите женщинам цветы!» — подумал Чеботарев, взглянув на Надю. Он встретил ее вопрошающий взгляд, и покраснел, как мальчишка. Потом смело выпалил:

— Как только кончится экспедиция, за мной букет самых лучших роз!

— Ну, что же, — ответила Надя с вызовом, — будем считать это помолвкой.

Чеботарев глубоко вдохнул и промолчал. Он только подумал, что вот так и проявляется судьба, сразу, без оглядки. Поток счастья, хрупкого и пугающего своей хрупкостью.

Ребята развеселились. До вечера шли оживленные разговоры и споры.

Глава 7

Утром загасили костер, собрали палатки. Чеботарев еще раз заставил Лизу сказать, что с ней все в порядке (девушка выглядела поздоровевшей, после дня отдыха и неусыпной заботы друзей).

— Итак, небольшой марш-бросок на два километра — и мы у цели. После всех наших приключений — это сущий пустяк. Там мы должны спуститься в штольню, которую я обнаружил в предыдущую экспедицию, пять лет назад. Это в самом жерле кратера, и о ней никто не знает. Мы, фактически, первооткрыватели. А почему так произошло, расскажу на месте.

Заинтригованные ребята довольно бодро прошагали оставшиеся два километра, и оказались у огромного кратера, скорее эта была даже какая-то высохшая долина, поросшая кое-где травой и слабым кустарником.

Чеботарев подвел группу к каменистому склону справа от тропы. Он был настолько завален камнями, что, казалось, обнаружить что-либо в этом месте невозможно. Но Чеботарев велел всем стать полукругом за валунами. Взял страховочную веревку, накрепко вбив ее в скалистую породу, подошел к самому центру какого-то невидимого круга и… провалился.

Ребята недоуменно переглядывались. Вдруг Чеботарев начал появляться, но как-то странно. Казалось, из ничего над землей выросла голова, руки, туловище, и, наконец, весь Иван Васильевич, появился перед ними.

— Что это такое? — Спросил Петр.

— Неземные технологии. Кораблей с пришельцами на самом деле было два. Один, действительно, погиб. Второй выполнял некую миссию на Земле. Они обнаружили то, что их интересовало. Создали, вы увидите, почти овальные штольни огромных размеров. Накрыли их тем, что можно назвать шапкой-невидимкой. Кроме того, местность здесь долго была заболочена. Одного они не учли, что климат на земле будет быстро теплеть — как видите, болота далеко отступили, и что найдется человек, который всю жизнь посвятит разгадке их тайны, и будет делать это профессионально.

А теперь предупреждаю: начинается самый опасный этап экспедиции, ради которого мы